Признаюсь, меня всегда интриговало сочетание жанровых пометок: «сёдзё»
+ «ужас». Т.е., само по себе «сёдзё» я представляю, сам по себе «ужас»
– тоже. Но чем «ужас» для сёдзей должен отличаться от ужаса для всех
прочих половозрастных групп, я, бестолочь такая, долго не могла
сообразить... А вы, конечно, уже догадались, да? Ну, теперь-то, после
«Морской тьмы», даже до меня дошло: самое страшное для сёдзи - это
когда Она Его любит, а Он Ее – нет. Хуже того, любит Другую. Всё! Глуши
пропеллеры, сливай масло, глотай чупа-чупс вместе с палочкой. Жизнь
кончена. Начинаются ужасы.
Жили-были две близняшки, Руми и Рука. И жил-был Тома-сэмпай,
легкоатлет и старшеклассник, нравился обеим, а выбрал Руку. И надо ж
было такому случиться (надо, разумеется, для сюжета-то!..), что
назавтра после того, как Тома-сэмпай признался Руке, класс близняшек
отправился к морю. С пляжа купальщиц спугнула гроза, школьницы в панике
забились в какую-то пещеру, а в пещере лежали человеческие кости и
источали миазмы (или флюиды... словом, странно пахли). Почти всему
классу тотчас настал конец, а Рука и Руми выжили. Для Руки ничего не
изменилось, а Руми принялась ходить сквозь стены, летать и истреблять
обидчиков.
Предельно наглядно, не мудрствуя лукаво и не отвлекаясь на
второстепенные линии, авторы «Морской тьмы» повторили нам нетленную
истину: «нет зверя страшнее отвергнутой женщины». Поделом или
понапрасну, с извинениями или без, дали ей повод надеяться, или она его
сама себе взяла – всё это сути дела не меняет и на количестве
последующих ужасов не сказывается. «Меня не любишь, так берегись любви
моей!» (с) так думали и действовали Федра, Саломея и сонмы безвестных
школьниц. А у Руми так кстати обнаружились загадочные силы из
прибрежного могильника! Ну, кто б тут удержался?!
Если бы такую вещь создавали для юношей, можно было бы
морализировать – или более тщательно прорисовывать трупы. Но «Морская
тьма» снизошла в мир для девочек. Поэтому в центре внимания там не
десятки убиенных статистов, а переживания сестер – кроткой
победительницы и яростной побежденной. Красота спорного Томы-сэмпая.
Его безусловная преданность Руке. Кровоточащие поцелуи и
сакраментальное: «Если скажешь, что действительно не любишь меня, я
остановлюсь» в темноте сарайчика, на сложенных матах. Ах! Сёдзё. Ух!
Ужасы. Ох... Возраст OVAшек. Эх! Жанровая специфика. То, что для сёнэна
пошло бы под грифом «гаремник» (их две, он один) + «комедия» (они ж
одинаковые, вот потеха-то!), для сёдзей идет с пометкой «ужас». И
правильно. Потому что понимать надо: девушка – нежное существо, чувства
у нее трепетные, тонкие: огорчилась – и полшколы трупов. Жутко,
говорите? Да пустяки: взаимностью ей не ответили, вот где ужас.
