Если на странице с «Антиквой» прочтешь надпись «сёнэн-ай», не верь глазам своим.

Ведь что есть сёнэн-ай, пытливый читатель (зритель)? Любовь юношей для девушек (жанр специфический и ввиду этого узкий, как... впрочем, не стоит). Однако наличие в сюжете гомосексуалиста не делает произведение сёнэн-айем автоматически, так ведь? Для этого необходимо еще несколько sinequanon’ных условий: деление на укэ и сэмэ, повышенные трепетность/страстность, бесспорная сёдзё-атрибутика (розы+испарина+расстегнутые рубашки, и лучше – в одном и том же кадре). Кроме того, у героев желательно быть эмоциональному срыву (хотя бы надрыву), свое сёнэн-айство они должны нести, как стигматы, терзаясь и гордясь. Но это, повторюсь, когда юноши любят друг друга для удовольствия девушек. А когда для собственного? Тогда получается тихая мелодрама с участием лиц нетрадиционной ориентации. Как «Антиква».

Кэйитиро Татибана уволился с должности менеджера, махнув рукой и на престижность фирмы, и на высокий оклад. Он понял, что сейчас (ему уже за тридцать) настало время реализовать свое давнее желание – открыть кондитерскую. Это будет респектабельное заведение в европейском духе – дорогой интерьер, меню на французском и изысканные сласти. По счастью, родители Татибаны богаты и снисходительны. Они не только не стали бранить Кэйитиро-куна за такой резкий поворот карьеры, но еще и проспонсировали его кафе. А отец нашел замечательного кондитера – Юсукэ Оно, который учился своему ремеслу в самом Париже и слывет «королем пирожных». Что ж, теперь дела у Татибаны пойдут... если только он сработается со своим первым сотрудником: ведь мало того, что Оно-сан – гомосексуалист, он – тот самый гомосексуалист, который еще в школе признавался Татибане в любви и выслушал оскорбительный отказ.

О, сколько бы страстей-терзаний-восторгов могло бы вылиться из этой давней историйки!.. Но – чу, пытливый зритель (читатель): здесь Вам не сёнэн-ай. Здесь люди вырастают, прощают и забывают. Они не живут давней любовью (и даже местью, как выясняется, не живут). Они живут работой, новыми знакомствами, очередными целями, словом, хлебом насущным. Лучше, конечно, насущными пирожными. Ах, какие пирожные делают в «Антикве»!.. С горьковато-сладким малиновым бисквитом, с густым каштановым муссом, с пряным свежим инжиром и дразняще-кислым ревенем. Рассмотрев всех персонажей внимательно, привыкаешь ко всем и ко многим привязываешься, а любить начинаешь, всё-таки, их стряпню. Да они и сами ее любят. Так что, если быть честным, никакой «Антиква» не сёнэн-ай. Это ярко выраженный кэйки-ай, «любовь к пирожным».

Если на странице с «Антиквой» прочтешь надпись «комедия», не верь глазам своим. Разве обилие чибиков делает сериал комедийным? Ну, разве только из-за этого... Смешных ситуаций в сериале не больше, чем в обычной жизни нестарых холостяков – двух натуралов, одного гея и одного бисексуала – занятых таким нескучным делом, как обустройство и содержание частной кофейни. С тем же успехом в жанры можно было бы добавить «детектив», ведь Татибиана ищет человека, который похитил его, десятилетнего ребенка, и кормил одними тортами. Или «романтика» – разве не трогательны отношения Юсукэ с... [здесь редакция вырезала спойлер]? Или «спорт», ведь Канда-кун – бывший боксер. Или «драму», да, уж драму-то с полным правом, ведь в «Антикве» живут люди с не самым простым прошлым и не самым безмятежным настоящим, что быстро начинаешь замечать даже под комедийными масками SD.

Зато если на странице с «Антиквой» прочтешь надпись «повседневность», вот тут, досточтимый пытливый зритель (читатель), отдохни от недоверия и не сомневайся – «повседневность»! Она самая. Когда гей – это гей, а не трепетная девушка с пристегнутыми атрибутами. Когда поиск себя – это поиск себя, а не непременный путь к успеху. Когда блюдо мести подают настолько остывшим, что и его и пробовать не стоит. Когда по-настоящему хороши оказываются не романтические взлеты, а ровный ход жизни, честные товарищеские отношения и свежайшие пирожные. И иногда (романтики, зажмурьтесь!) качественная французская выпечка значит не меньше французского поцелуя. Именно «повседневность» подчеркивают скупые краски и слабо-бисёнэнистые лица, на нее работают живые второстепенные персонажи и «открытый» финал (потому что в повседневности «закрыть» финал можно только крышкой гроба, а все герои, дай им Бог здоровья, еще слишком молоды). Итак, komm zu mir, мой сладкий цукор, пес с ним, с сёнэн-аем, давай посмотрим про любовь. Не к мужчинам. Не к женщинам. К пирожным и к жизни.